Продолжаем публикацию документально-исторического материала, который наш земляк собрал о Панфиловской дивизии. Автор на основе документов рассказывает об одном дне Великой Отечественной войны, 16 ноября 1941 года.

Продолжение. Начало в газете «Диапазон» №45 от 9.11.2017г.

Надо сказать, что достоинством танковых дивизий вермахта и войск СС была их способность разбиваться на боевые группы (Kampfgruppe), способные действовать самостоятельно. В конце 1941 и начале 1942 один танковый батальон из 40-60 танков, один мотопехотный батальон на броне­транспортерах Sd.Kfz 251 и один артиллерийский дивизион объединялись в группы внутри дивизий. И вот двумя такими группами немцы и начали атаковать позиции полка. 50 танков и пехотный батальон – 500-600 солдат и офицеров в каждой группе.

Из немецкого журнала боевых действий

2-й танковой дивизии ставится общая задача: «За два дня до дня Х (Х-2) дивизия должна провести частное наступление для очистки высот восточнее Волоколамска и занятия исходных районов для наступления дня Х». Далее следуют задачи для трех боевых групп (БГ): В соответствии с этим боевая группа 1 получает задачу в день Х-2 овладеть высотами у Рождественно, Лысцево, Голубцово, Авдотьино. Боевая группа 2 атакует перед фронтом боевой группы 3 и преодолевает неприятельскую оборону. Боевая группа 3 следует за боевой группой 2 и зачищает местность до расположения боевой группы 1.

Со слов командира 1075-го полка И.В. Капрова первая танковая атака была успешно отбита, при этом немцы потеряли 5-6 танков и отошли.

Этот факт подтверждает и И.Р.Васильев:

«...Приняли бой с этими танками. С правого фланга били из противотанкового ружья, а у нас не было… Начали выскакивать из окопов и под танки связки гранат подбрасывать… На экипажи бросали бутылки с горючим. Что там рвалось, не знаю, только здоровые взрывы были в танках… Мне пришлось два танка подорвать тяжелых. Мы эту атаку отбили, 15 танков уничтожили. Танков 5 отступили в обратную сторону в деревню Жданово… В первом бою на моем левом фланге потерь не было...».

В 14-15 часов 16 ноября 1941 г. (со слов Капрова) немцы открыли сильный артиллерийский огонь. Легкие немецкие пушки пробивали деревянно-земляные полевые укрепления с толщиной перекрытия до 1 м, а в случае использования более мощных снарядов пробивали кирпичные и бетонные стены толщиной до 25 см. При разрыве снаряда зона действительного поражения составляла 20 м в стороны, 6 м вперед и 3 м назад. При разрыве снаряда после рикошета на высоте до 10 м зона действительного поражения составляла 12 м в стороны, 10 м вперед и 5 м назад. И это только легкие пушки, а в немецких артдивизионах были и тяжелые.

Историческая справка:

74-й артполк 2-й ТД генерал-лейтенанта Рудольфа Файеля имел в своём составе один дивизион лёгких гаубиц и смешанный тяжёлый дивизион (одна пушечная и две гаубичные батареи) – в общей сложности двенадцать 105-мм и восемь 150-мм гаубиц, а также четыре 105-мм пушки.

Внедрение 150-мм орудий в пехотные полки стало шагом беспрецедентным – ни одна другая армия не имела в пехотных частях столь мощных артсистем. Огневая мощь таких орудий, стреляющих 38-кг снарядами, давала немецким пехотным полкам ощутимое преимущество на поле боя и позволяла в целом ряде случаев самостоятельно решать задачи, для которых в армиях других стран приходилось привлекать дивизионную артиллерию.

Представьте: сидишь ты в крытой щели, если тебе места хватило, а так – в открытом окопе, и после первых залпов немецких батарей уже не сидишь, а лежишь, вжавшись в землю всеми своими мышцами и ждешь, когда это светопреставление кончится. Снаряд ухает где-то совсем рядом в землю с такой мощью, что от взрыва тебя подбрасывает как газету. Вокруг кричат твои раненые товарищи. И время для тебя остановилось. Застыло... А фриц все бьет и бьет, и бьет изо всех своих орудий. В случае прямого попадания снаряд в клочья разнесет перекрытия пехотной щели, у которой вместо крыши – бревенчатый настил из мелких бревнышек и валик земли высотой 40 см. Помимо осколочного поражения, надо еще учитывать, что грунт промерзший, и каждый взрыв взметает над тобой сотни осколков разбитых камней, сколов промерзшей земли, песка и куски разбитых бревен, которыми укреплены стены траншеи. И если тебя не посечет сталью, то уж будь уверен, что через час ты будешь весь в порезах и ссадинах от родной, но застывшей земли. Ну и, конечно, взрывная волна, приводящая к контузии разных органов, в разной степени. Взрывом тебе рвет барабанные перепонки, ты ничего не слышишь, плохо видишь, голова твоя раскалывается на куски от боли. У тебя повреждение органов грудной клетки, которое возникает за счет их сдавления между позвоночным столбом, движущейся внутрь грудной клеткой и поднимающейся диафрагмой вследствие таранного действия органов брюшной полости, на которые воздействовала ударная волна. Тебя тошнит, все плывет перед глазами, ты весь в крови, руки твои трясутся от боли так, что из них оружие выпадает. Ты не можешь встать, потому что тебя не слушаются ноги, а если ты и нашел в себе мужество подняться, то над головой уже рвется следующий снаряд. За ним второй. Третий. Десятый. Двадцатый. А этот ад все не заканчивается. Ты уже не понимаешь где ты, с кем ты и для чего нужен весь этот безумный кошмар. Тем, кто успел нырнуть в щель, повезло чуть больше, но ударная волна и тут их накроет. У каждого из них к концу артобстрела в той или иной степени будет контузия. Пострадавшие в таком состоянии нуждаются в полном покое, экстренной медицинской помощи и срочной госпитализации. После таких травм и контузий человеку нежелательно находиться в шумных и тесных помещениях. А у него выхода нет. Он сидит в полуразбитой щели и ждет. Ему нужно выжить! Он Родину защищает!!! А враг все бьет, и бьет, и бьет из своих пушек, и конца этому ужасу не видно. Случалось, люди теряли рассудок. Или эта щель, да и сам окоп, сама траншея становилась для них одной братской могилой. После одного часа плотного артобстрела по неподготовленным позициям, бывало, что в окопах не оставалось ни одного боеспособного солдата. А наши выжили, выстояли и приготовились к решающей битве.

Командир полка сообщает: «...после артобстрела противник перегруппировался и вновь пошел в атаку танками… На участках полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я случайно смог выбраться из блиндажа: меня спасла насыпь железной дороги, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков...».

Из стенограммы беседы с И.Р.Васильевым.

«Политрук Клочков заметил, что движется вторая партия танков, и говорит: «Товарищи, наверное, помирать нам здесь придется во славу Родины. Пусть Родина узнает, как мы деремся, как мы защищаем Москву. Москва – сзади, нам некуда. Когда приблизилась вторая партия танков, Клочков выскочил из окопа с гранатами. Бойцы за ним… В этой последней атаке я два танка подорвал – тяжелый и легкий. Танки горели. Потом под третий танк я подобрался… с левой стороны. С правой стороны Мусабек Сингербаев – казах – подбежал к этому танку… Тут меня ранило… Получил три осколочных ранения и контузию».

Из таких людей гвозди делать можно. Они пережили авианалет, минометный обстрел, атаку пехоты, танков, артобстрел, снова атаку танков при поддержке батальона пехоты (600 человек), гибель своих товарищей и готовы воевать дальше! После артобстрела их, дееспособных и не совсем, способных держать оружие, но уже не способных передвигаться, осталось-то процентов 30 от всего личного состава роты. А им еще танки жечь!

Попробуйте остановить бронированного монстра, который изготовлен специально, чтобы убивать. Средний танк PzIV весит 25 тонн, в длину почти 6 метров, в ширину 3 метра и в высоту 2,7 метра – целый дом на гусеницах. Чтобы понять, какой ужас вселяет подобное чудище, недостаточно просто посмотреть на фото или кадры военной кинохроники. Нужно постоять возле него, обойти вокруг, а еще лучше лечь в окопчик сантиметров 30-40 глубиной и дать ему над тобой проехать. Прямо вот между гусениц пропустить тебя в твоем окопчике! Поседеть можно!

Его бы из 76 мм пушки встретить, но от противотанковой батареи, приданной полку накануне, не было никакой пользы. Два орудия калибром 76 мм стояли на закрытых позициях (они отмечены на карте боевых действий), а выставить их на прямую наводку оказалось невозможно. Перевезти их было не на чем. Еще рано утром начальник штаба полка докладывал, что слышит шум моторов и наблюдает движение пехоты со стороны деревень Шитьково и Васильевское.

– По видимому, – предупреждал он штаб дивизии, – противник готовится перейти в наступление.

Когда Панфилов прочтет эту сводку, перебрасывать артиллерию на позиции 1075 сп будет уже поздно.

Из политдонесения 16-й армии в штаб Западного фронта, октябрь 1941 г.

«...В 316-й дивизии нет 76-мм бронебойных снарядов, огнеприпасы дивизия должна получать из Москвы, транспорта для этого не имеет. По заявлению комиссара дивизии им требуется для этого не менее 20 автомашин. Артиллерия 275 сп в результате боев в большинстве вышла из строя. В 1077 сп не хватает 12 минометов и 50 винтовок…»

Пушка «сорокапятка» средний немецкий танк на дальности 1000 м в лоб никогда не пробивала, да и в боковую броню – не всегда, одиночные гранаты его вообще не брали, поэтому бойцы делали связки гранат для усиления мощности и пытались забросить связку гранат на крышу танка (где броня была тоньше) или на решетки моторного отсека, что в условиях плотного обстрела из стрелкового оружия и пулеметов было крайне сложной задачей. Или подрывали ими ходовую часть. Но замерзший на месте танк при этом мог стрелять и из орудия, и из пулеметов, а у него ни много ни мало в боекомплекте 75 мм пушка и 87 снарядов к ней, да еще два пулемета калибром 7,92 мм MG34 и 2700 патронов. А теперь умножьте эти цифры хотя бы на 10 и получится, что на вас прут 870 снарядов и 27000 патронов скорострельных пулеметов. Добавьте сюда сотню пехотинцев, и картина становится удручающей. И это еще не весь состав танковой группы, где 50 танков и 600 фашистских рыл! А их было две!

Поэтому танки надо было непременно выводить из строя. А как? Противотанковые ружья (ПТРД-41) только поступили на фронт, и, кстати, впервые они были использованы в бою именно под Дубосеково. Их было недостаточно, да и броне­пробиваемость у них была слабой – 35/25 мм на дальности 300-500 м, а на такой дистанции немецкий танкист тебя уже несколько раз уничтожит. Причем бить можно было только в бортовую броню, так как она была тоньше или по ходовой части, чтобы хотя бы остановить танк. Поэтому расчеты ПТРД-41 устанавливались на флангах и из укрытий били в боковую часть танков, когда те подойдут на 400 м. 16 ноября 1941 года начальник артиллерии Западного фронта РККА генерал И. П. Камера сообщил, что в районе Петелино и Ширяево огнем из противотанковых ружей были подбиты два танка противника, а в бою за станцию Луговая – еще четыре танка противника. Что тоже говорит о невысокой эффективности, но другого оружия не было. И наши герои останавливали танки любой ценой. Практически такой же эффект был и от пушки «сорокапятки». И представьте, какое нужно было иметь мужество, глядя в упор на надвигающуюся смерть, подпускать танк на близкую дистанцию и ждать удобного момента для эффективного выстрела. Как расчетам ПТРД, так и артиллеристам! Но панфиловцы делали свое дело, поражали танки, останавливали их, и тут в ход шли бутылки с зажигательной смесью, в простонародье «коктейли Молотова». Но ее тоже нужно было бросить не абы как, а с тем, чтобы горючая смесь затекла в моторный отсек, попала на топливные баки или внутрь башни, поражая наводчика орудия и боеприпасы.

И вот сидишь ты в окопе. Голодный, замерзший, калорий нет, ты почти сутки ничего не ел, несколько часов уже и не пил. У тебя контузия, из ушей твоих сочится кровь, багряный пот заливает тебе глаза, все твое закопченное лицо, все руки, плечи и грудь посечены осколками от разрывов снарядов. Сидишь и смотришь на свои две бутылки с зажигательной смесью, кроме которых у тебя против танков ничего не осталось. Патронов нет, гранаты кончились, один нож да малая пехотная лопатка. А в 20-ти метрах от тебя уже слышится лязг и скрежет гусениц, ты слышишь как приближается немецкая пехота, тебе надо только высунуться, увидеть вражескую машину, подпустить ее поближе и, не поймав пулю гитлеровца, забросать танк бутылками, но ты даже встать уже не можешь, потому что выстрелами из пушки немецкий танкист отбрасывает тебя на пять метров. Вокруг тебя со свистом проносятся пули немецких пулеметов, они, как косой, все сметают на своем пути. А ты прижимаешь бутылки к телу и ценой увечий, падая на спину, не даешь им разбиться... «Только не бутылки, только не бутылки, сейчас я соберу все силы и просто выпрыгну из окопа на танк». А сил нет. Нету сил уже у тебя, кровопотеря такая, что под гимнастеркой ты уже белый, как этот ноябрьский снег. Но сам... один... ты не сгоришь! Нет! Ты утащишь эту фашистскую морду вместе с собой...

– Продолжение следует