На фото: С такими лозунгами Мария и Нина хотят выйти в День Конституции в парк в Мартуке. Защищает права дет­домовских сирот мартукский активист Асхат Шохом.

Сироты Нина Шалпакова и Мария Проскурина подали заявку в акимат на проведение пикета. Они требуют от властей положенное им по закону бесплатное жильё. Жильё обещают не скоро, зато предложили съездить на ЭКСПО.

Выпускницы Жайсанской школы-интерната Алеся Юхно и Нина Шалпакова написали в «Диапазон» письмо. Это был крик отчаяния. Сироты рассказали о том, как много лет ждут положенного от государства бесплатного жилья. В ответ услышали, что вопрос решается, но о сроках речи не идет. После публикации девушкам звонили неравнодушные актюбинцы, спрашивали, чем могут помочь.

– У моего 2-летнего сына низкий гемоглобин, врач выписал кучу лекарств. А денег совсем нет, не знала, что делать. И тут позвонил незнакомый мужчина. Он сказал, что взял номер телефона в «Диапазоне» и перечислил мне 5 тысяч тенге. Я пошла и купила на всю сумму сыну витамины. Пришла домой и расплакалась, – рассказала Нина.

26 июля Нина Шалпакова и еще одна бывшая воспитанница школы-интерната в Жайсане Мария Проскурина подали в акимат Мартукского района заявку на проведение пикета на Аллее матери и ребенка в парке райцентра. Тема пикета «Государственное бесплатное жилье каждому сироте». Провести его хотят сироты 30 августа, в День Конституции. Ответа от властей пока не получили.

– Другой день нас не устроит. Мы хотим именно в праздник выйти, чтобы больше людей привлечь к проблеме выпускников Жайсан­ской спецшколы, – рассказала Нина Шалпакова. – В очереди на жилье от государства меня ставили еще в 2008 году. Но потом сообщили, что из-за того, что потеряли документы, я числюсь в очереди с 2011 года. Все эти годы мы молчали. Был период, когда жили на улице, ночевали в подъездах и на теплотрассах. Но молчали, ждали очереди. Везде пишут, что нам помогают власти, а почему тогда на улице живем? Почему многие девушки-сироты продавать себя идут на панель? Мы словно не люди, мы никто, нас вычеркнули из жизни. Поставили диагноз «задержка психического развития», с ним не берут на работу. Выпускникам Алгинского детдома помогают, дают жилье, устраивают на работу, а у нас диагноз неподходящий. Ну и построили бы тоже отдель­ный дом и вывеску повесили «для неподходящего диагноза». Иногда возникают мысли о суициде от безысходности. Но кому тогда будет нужен мой сын? Отдадут в детдом, повторит мою судьбу. Мы добиваемся того, что нам положено от государства. Мы обошли все инстанции и будем дальше добиваться того, что положено по закону. Если бы я была одна, не пропала бы, а с ребенком сложнее. В акимате в Мартуке предложили устроиться на ферму, жить у хозяев. А что будет, когда мы будем им не нужны? Наш представитель в Мартуке Асхат Шохом предлагает устроиться на работу через центр занятости, жить у него, но это временно. Нам нужно свое жилье. А еще нам предложили через своего представителя съездить на неделю на ЭКСПО. Но проблема от этого не решится.

Нина Шалпакова с сыном снимает частный дом в Актобе, жить там смогут до 10 августа, дальше платить за аренду денег нет. У Марии Проскуриной дочь, ей год. Живет за 10 тысяч тенге в месяц в вагончике на Вохре. Отапливает вагончик печкой-буржуйкой, зимой собирает дрова.

– Но печь очень быстро остывает, ребенок часто болеет, – рассказала Мария Проскурина. – Нам не нужен большой дом. Хватило бы по комнатке с Ниной, главное, знать, что оно твое. Дача даже устроила бы. Деньги, которые платим за аренду, могли бы направлять на обустройство быта, на ремонт. А сейчас все уходит за аренду, на ребенка даже не остается. Обувь дет­ская 3 тыс. стоит. На 10 тыс. только обувь и штанишки ребенку можно купить. Отец ребенка помогает, но он сам детдомовский, своего ничего нет, зар­плата 50 тысяч. Нам все обещают, а в 29 лет статус сироты заканчивается, тогда мы уже ни на что не сможем претендовать. Многие говорят: вам же давали большие деньги при выпуске. Ну да, нас выпустили, жизни не видевших, конечно, у нас голова могла закружиться от таких денег – 300-400 тысяч тенге. Мы в детдоме и 5 тысяч не видели. Сразу и одеться захотелось, и купить что-нибудь вкусное, друзья и родственники сразу стали появляться. У меня заняли 550 тысяч знакомые и до сих пор не вернули. Если бы дали, например, сразу 80 тысяч на руки, а потом временно перекрыли счет, мы бы поняли, как надо правильно жить. Но до нас не было никому дела. Выдали документы и идите, живите, как хотите, где хотите.

Замакима Мартукского района Багжан Тлегенов: Заявка на пикет еще рассматривается

« Работы ведутся. И не только по отношению к сиротам, но вообще ко всем очередникам. В этом году мы разрабатываем проектно-сметную документацию 8 двухквартирных домов. Когда получим положительное заключение госэкспертизы, подадим заявку в областной бюджет, возможно, сделаем это в конце года или на следующей сессии. Районному бюджету такой проект не потянуть. В планах начать строительство в следующем году. Сироты у нас стоят в отдельной очереди. Жилье будем выдавать по спискам очередников. Пока же есть такое временное решение вопроса. У нас есть крестьянские хозяйства, которые предлагают работу и предоставляют жилье. Получается, и зарплата будет идти, и жить будет где. Мы сейчас отрабатываем это с 6 хозяйствами. Заявка на пикет еще рассматривается».

Общественный активист Асхат Шохом: 29 лет исполнится и никому не нужны

« Пока им дома построят, и очередь подойдет, они свой статус потеряют. Им осталось 4 года, 29 лет исполнится и не нужны никому будут. Им хотя бы кусок земли дали. Есть одна жительница в Дмитриевке, говорит, что девчатам может дать птицу, козу. Есть простые люди, которые хотят помочь этим сиротам, а власти не хотят. Зачем им эти инновационные технологии ЭКСПО, им жить просто надо. Вот в селе Шевченко, например, дом продают за 450 тысяч тенге. Могли бы этим сиротам его купить, там сарай, все есть, в будущем газ появится. Можно хозяйство разводить, детям в селе хорошо. Найти средства на это можно, даже нужно. По поводу задержки психического развития. ЗПР в медицинской практике – это же не диагноз, это задержка, временное все, это лечится. А они его всем лепят. Но снять ЗПР у нас можно только через суд».