Дом Нурлыбека Ургешбаева всего в нескольких шагах от сарая, где прятались 9 преступников. Здесь все как после бомбёжки. В соседних домах вылетели стёкла, на стенах – выбоины от пуль. Полностью сгорела техника местного ТОО. Убытки пока никто не возместил. Десятки людей во время обстрела оставались дома.

Кенкияк,  Жагалау, 50. Эта улица ближе всего к реке Темир. Есть сведения, что оттуда и пришли в поселок разыскиваемые.

– 8 июля я пришел с работы в 18-30, – говорит Нурлыбек. – Вокруг дома стояли спецназовцы. Я переоделся, вышел во двор, но меня обматерили, приказали зайти в дом. Только переступил порог, началась стрельба.

Жену с грудной дочерью – ей всего две недели – Нурлыбек спрятал в этом шифоньере.

Окон в доме нет, двери вылетели, мебель, даже бесик новорожденной в дырках от пуль. Двое детей Ургешбаевых в день обстрела были у родственников. Хоть им не пришлось пережить этот ужас.

В доме перевернуто все вверх дном. Расплавленный тюль, грязная одежда и постель, в полу дыра от снаряда.

– Газа нет, света тоже, здесь полный разгром, – плачет сестра Нурлыбека Айгуль Акимгереева. – Сноха оралман из Монголии, не работает. У брата, он монтер в «Казахтелекоме», зарплата 30 тысяч. Он этот дом строил и ремонтировал на свои крохи. Как им жить?

Мужчина лег на пол, до этого окна забил корпешками.

– Пули свистели всю ночь, с потолка сыпался песок, как в окопе, – говорит хозяин дома. – Утром, когда нас выводили, жена упала в обморок, сейчас она в больнице.

– В акимате сказали, раз дом не развалился, дадут рамы и дверь. И это вся помощь? – говорит Айгуль. – Почему отсюда не вывели людей? Мы не спали всю ночь, звоним брату : «Вы живые?», а в трубке один грохот. В акимате говорят, надо было уйти. 300 человек не могли найти девятерых. Как мой брат один от них уйдет?

– Нас вывели только в 7 утра 9 июля , – рассказывает Нурлыбек

Ургешбаев. – Я выбил на кухне раму, оттуда передал ОМОНовцам жену, ребенка, потом вылез сам. Меня уложили на землю, обыскали, надели наручники, стали бить по ногам и душить. Говорят: «Ты ваххабит». «Какой я ваххабит? – говорю. – У полицейских спросите». Меня повели в отдел, позже отпустили.

Единственная корова Ургешбаевых ранена. Теленок пал, куры тоже. Их трупы не убирают – ждут комиссию. Во дворе стоит жуткая вонь.

А здесь был сарай Ургешбаевых. Преступники, отстреливаясь, перешли сюда. На месте постройки теперь огромная воронка.

За домом Нурлыбека хранилась техника местного предпринимтеля. Хозяин живет рядом.

– Сгорели трактор, КамАЗ, другая техника, – говорит Ербол. – Но я туда еще не ходил – вдруг что-то взорвется.

Газопровод разрушен, труба расстреляна. В сельском акимате говорят, для восстановления надо 200 метров трубы. Их нашли, дело за ремонтом. Без газа пока остаются 5 домов.

Оралман Гуляим Садыкова живет через дорогу от места штурма, на Жагалау, 4.

– Солдаты лежали за нашим домом в овраге, – говорит пенсионерка. – Тут была настоящая война. Дома в ту ночь были я, дед, сын и внук. Сына, когда выводили, тоже пинали, хотели наручники надеть, но я подняла шум. Мы никакого отношения к бандитам не имеем, оралманы. Во время штурма в доме вылетели стекла, окна пришлось забить целлофаном. Снаружи на стенах – дырки от пуль. Пока шел штурм, мы сидели в отделе полиции. Дед до сих пор не может спать по ночам.

Это все, что осталось от КамАЗа местного предпринимателя, чья база была за бесхозным сараем. Перестрелка продолжалась здесь.

Альмира АЛИШБАЕВА