Не так давно российские СМИ сообщили, что в Махачкале правоохранительными органами в ходе спецоперации задержаны и установлены личности двух молодых людей – граждан Казахстана, которых подозревают в терроризме. Боевики якобы являются жителями города Актобе и на них возбуждено уголовное дело по статьям, предусматривающим  организацию незаконного вооруженного формирования или участие в нем и незаконное изготовление оружия и взрывчатых устройств. Затем последовало опровержение со ссылкой на руководителя пресс-службы МВД Дагестана, который якобы заявил, что «в Махачкале спецоперации по задержанию боевиков не было вообще». На вопросы, связанные с этой темой, журналисты попросили ответить заведующего отделом внешнеполитических исследований КИСИ при президенте РК Булата Ауелбаева и директора «Группы оценки рисков»  Досыма Сатпаева.

 –Представители КНБ и МИД сообщили, что  официальных подтверждений о возможном участии казахстанцев в совершении каких-то противоправных действий на территории Дагестана со стороны России не поступало. А как Вы оцениваете слова председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля, что информацию о казахах-смертниках надо рассматривать только под углом досрочных выборов главы республики, назначенных в Казахстане, что «казахи-террористы» – это такой «подарок» Казахстану к началу избирательной кампании.

 Б. А.: – Ситуация действительно запутанная: ряд крупных российских информационных агентств, такие как Интерфакс, РИА Новости, Лента.ру и другие в середине февраля практически одновременно дали информацию о причастности казахстанских граждан к неправомерным действиям в одном из самых сложных регионов России –Дагестане. Тем временем, официальные правоохранительные  ведомства, как на федеральном уровне, так и на местном не только никак не комментируют эту информацию, но и не упоминают о ней.

В то же время этой информации был предан определенный подтекст. Некоторые подзаголовки, к примеру, звучат так: «Спецслужбы сообщили о заброшенных в Россию казахских террористах» (Лента.ру) или «В Дагестане поймали боевиков из Казахстана. Их уже набралось на диверсионную группу» («Коммерсантъ»). Озадачивает то, что говорится не о простых криминальных «гастролерах», а делается скрытый намек на организованную заброску на территорию соседнего государства специально обученной для диверсионной деятельности группы лиц. Примечательно, что во всех перечисленных информагентствах схожая постановка вопроса, и в то же время все они ссылаются на хотя и компетентные, но анонимные источники.

Далее, по нарастающей в самых различных СМИ, в том числе и казахстанских, со ссылкой на источники приводятся  всевозможные интерпретации. Одни сгущают краски, вплетая в контекст угрозу российским нефтедобывающим и атомным объектам. Другие, как, например, ИА REGNUM, пытаются провести  определенные параллели, связывая схожие события в Таджикистане и Кыргызстане.

Ряд казахстанских СМИ также откликнулись на данную тему. В отечественной прессе делается акцент на  официальную оценку произошедшего, а ее со стороны российских государственных органов нет. Это тоже вызывает множество вопросов. Таким образом, неопределенность ситуации порождает различные толкования, в том числе и в экспертной среде. Думаю, многие из них имеют право на существование, однако со своей стороны нам необходимо отделить «зерна от плевел».

Выборный процесс в Казахстане имеет политическую платформу, тогда как нами обсуждаемая информация имеет характер криминальной сводки. Искусственно притягивать одно к другому, думаю, не имеет смысла.
В настоящее время такие явления, как организованная преступность, наркотрафик, политический и религиозный экстремизм приобрели трансграничный характер. Эта проблема связана с близостью нашей страны к конфликтным зонам, а также с процессом глобальной и региональной трансформации. Однако эти темы постоянно стоят в повестке дня правоохранительных структур и служб национальной безопасности, а также таких региональных организаций как ШОС, ОДКБ, ОБСЕ, где Казахстан и Россия являются активными участниками и имеют по этим проблемам единую позицию. В этом случае происшествия такого порядка решаются в рабочем режиме на межправительственном и межведомственном уровне, но никак не должны иметь влияние на внутренние социально-политические процессы соседних, более того, дружественных стран.

Д. С.: – Гейдар Джемаль известен своими экстравагантными версиями в стиле «теории заговора». Но стоит напомнить, что информация о гражданах Казахстана, которые были убиты в ходе боевых столкновений на Кавказе или же были задержаны российскими военными, появляется в последнее время чуть ли не каждый год. При этом половина такого информационного выброса впоследствии не подтверждается. Поэтому не стоит все связывать с досрочными президентскими выборами, в своих конспирологических версиях Джемаль сам себя запутал.   

 – А вообще, возможна ли в Казахстане подготовка террористов-смертников?

 Б. А.: – Данный вопрос, на первый взгляд, может показаться несерьезным, но, тем не менее, попытаемся проанализировать эту проблему. Создать базу для террористов можно в любой стране, независимо, экономически развитая она или отсталая. В данном случае возникает проблема создания инфраструктуры для подготовки боевиков.

Такие условия создаются там, где существуют острые внутриполитические противоречия или угроза вооруженного конфликта с соседней страной. В любом случае должны быть влиятельные политические силы, заинтересованные в скрытии от посторонних глаз этой инфраструктуры, так как деятельность даже небольших нелегальных военизированных групп может вызывать множество вопросов как внутри страны, так и за его пределами. Думаю, в нашей стране объективно нет таких проблем.
Д. С.: – Конечно, возможна, ведь мы находимся в зоне повышенных террористических рисков. Если внимательно изучить существующий в Казахстане список запрещенных экстремистских и террористических организаций, то условно его можно разделить на три части.
В первую входят те иностранные структуры, которые в основном ведут свою деятельность против наших соседей, например, Китая, Узбекистана или России и пока активно не проявляли себя в качестве реальной угрозы для казахстанских властей. При этом отдельные их представители действительно могут скрываться на территории Казахстана.

Во вторую часть списка включены организации, представляющие опасность на глобальном и региональном уровне, как, например, «Аль-Каида» и движение «Талибан», которые напрямую не присутствуют в Казахстане, но могут иметь определенные контакты с центрально-азиатскими партнерами.
Что касается третьей части, то в нее входят организации, представляющие наибольшую угрозу для Казахстана, так как их деятельность сконцентрирована на борьбе именно с существующим конституционным строем.
К слову, несколько лет назад в Казахстане уже была задержана группа, созданная для совершения преступлений террористического характера именно на территории нашей республики. Интересно, что большинство членов этой группы были гражданами Казахстана, у них обнаружили и изъяли схемы изготовления и детали самодельных взрывных устройств, планы объектов подрыва в местах массового скопления людей и городской инфраструктуры, огнестрельное оружие и боеприпасы, а также значительное количество литературы и видеоматериалы с пропагандой экстремизма под религиозными лозунгами. Как видим, террористическая угроза вполне реальна, в том числе, когда речь идет о подготовке террористов-смертников.

 – По мнению политологов, одним из мостов между экстремистским исламом Дагестана и Средней Азии могут быть районы Западного Казахстана, где компактно проживают выходцы из Дагестана. На Ваш взгляд, имеют ли под собой почву такие опасения?

 Б. А.: – Дагестан, как и Казахстан, имеет довольно разнообразный в этническом плане состав населения. В Дагестане проживает примерно до 30 народностей, многие из которых имеют родственные связи в Казахстане. Так как дагестанцы не подвергались насильственной депортации, как это было с другими народностями во время Великой Отечественной войны, их расселение на казахстанской земле проходило сугубо по социально-экономическим соображением. В настоящее время выходцы из Дагестана проживают по всей территории Казахстана и в Алматы, Актау, Атырау, Караганде и Астане имеются культурные центры дагестанских народов. Естественно, что многие из них, казахстанских граждан, поддерживают связи со своими родственниками на исторической родине. Но бросать тень сомнения на какую-либо этническую группу, проживающую в нашей республике, считаю непозволительным. Криминал, в том числе замешанный на экстремистских идеях, не имеет ни национальности, ни религии. Истоки его роста в регионе Центральной Азии лежат в другой плоскости.

Д. С.: – Думаю, проблема заключается в том, что чрезмерная, хотя и обоснованная, концентрация внимания общественности только на деятельности «Хизб ут-Тахрир-аль-Ислами» (ХУТ) привела к тому, что из поля зрения выпали другие, не менее опасные организации, действующие в других регионах страны. В результате возникает ощущение недооценки реальной степени влияния экстремистских идей в разных частях Казахстана, что приводит к противоречивой информации о количестве сторонников и симпатизирующих той или иной экстремистской или террористической организации.
В отношении Западного Казахстана хочу сказать, что он давно уже привлекает все больше внимания со стороны специалистов по изучению экстремистской и террористической деятельности из-за наличия здесь некоторых тенденций, вызывающих определенную тревогу. Опасность заключается в том, что западные регионы Казахстана напоминают пороховую бочку, которая при определенных политических обстоятельствах может взорваться. Большие нефтегазовые ресурсы продолжают соседствовать с депрессивными районами, где волну социального недовольства легко направить в нужную сторону, будь то идеи сепаратизма, национализма или же псевдорелигиозного экстремизма. Может быть, это и объясняет активность многих миссионеров экстремистского толка именно в этой части Казахстана.

 – Может ли ситуация в Кыргызстане отразиться на Казахстане, в частности, породить у нас аналогичные тенденции  и послужить фактором дестабилизации нашего общества?

 Б. А.: – События на юге Кыргызстане имели характер межэтнических столкновений. Религиозный фактор там отсутствовал и если проявлялся, то на локальном уровне, поэтому мешать все вопросы в одном «котле» не совсем верно. Причины национализма в Кыргызстане исходят от внутренних межкыргызских противоречий. Раздробленные на клановые интересы политические элиты постоянно поднимают вопрос о кыргызской самоидентификации, но в реальности постоянно скатываются к родоплеменным  и семейным взаимоотношениям, ведущим к межклановой борьбе за властные и другие ресурсы в стране. Если в процессе этих напряженных взаимоотношений  возникают проблемы, связанные с другими этническими группами, то проявляется резкая реакция, как, например, это было в Оше в июне 2010 года.
Проблемы Кыргызстана в религиозной сфере примерно такие же, как и на всем пространстве СНГ. В этой стране активно проповедуют как христианские, так и мусульманские деноминации. Кто из них имеет радикальную направленность – это дело правоохранительных органов, спецслужб, экспертов. Тем не менее, в Кыргызстане из-за слабости власти и государственного управления ситуация часто остается практически бесконтрольной, и те силы, которые обязаны отвечать за общественную и национальную безопасность, часто отвлекаются на несвойственную для них деятельность. Таким образом, можно сделать вывод, что стабильность является одной из основ здорового общества и государства, защищенного от любых видов  угроз радикализма и экстремизма.
Д. С.: – Не стоит переоценивать влияние кыргызских событий на внутриполитическую обстановку в Казахстане. У нас у самих довольно большое количество собственных болевых точек. Некоторые из них находятся в латентной фазе, другие уже проявляются. Поэтому при дестабилизации обстановки в нашей республике, нельзя исключать того, что появится довольно много игроков, в том числе и с разными радикальными лозунгами. Здесь мне хотелось бы повторить тот тезис, который я уже не раз озвучивал: людей легче всего мобилизовать вокруг трех идей – социальной справедливости, спасения нации и  религиозного возрождения. Другое дело, кто и как будет использовать эту мобилизованную массу. 
 – Как можно уберечься Казахстану от того, чтобы нашу страну не заполнили экстремистские и террористические организации,  чтобы следы радикального ислама не прослеживались и у нас? Не пора ли нашему правительству кардинально ужесточить политику приема беженцев, усилить контроль над миграционными потоками?

 Б. А.: – Вопрос не совсем понятен. Если говорить о трудовых мигрантах, которые составляют самую многочисленную группу, то даже в пик мирового экономического  кризиса они не влияли на рост преступности ни в Казахстане, ни в России. Если речь идет о политических беженцах, то это вопрос другого характера. Зачем беженцу, получившему политическое убежище, подвергать себя риску, участвуя в противоправной  деятельности? При первой же попытке или же возникших подозрениях, принимающая сторона сразу же депортирует его на родину. Те, кто вовлечен в сети международного терроризма, в целях конспирации используют легальные методы, не привлекая к себе особого внимания.

Д. С.: – Обратите внимание, что даже в политически корректной и толерантной Европе в последнее время все больше стали говорить о провале идеи мультикультурности и принципа «открытых дверей». Об это говорят немецкие, французские, итальянские и британские политики. Это реакция на рост антииммигрантских настроений среди местного электората. Добавьте сюда еще исламофобию и последствия финансово-экономического кризиса, который сказался на рынке труда и росте безработицы.

В своей статье о ложных беженцах я упоминал о нежелании значительного количества иммигрантов адаптироваться к существующим политическим, правовым и экономическим правилам игры, что приводит к угрозе появления «мини-государств» в государстве. Ответной реакцией является усиление националистических сил. Но вся проблема заключается в том, что глобализация невозможна без массового перемещения капиталов, людей и услуг, и строительством «великой китайской стены» на своих границах проблему не решишь. Вот такая тупиковая ситуация, тем более, что при нашей коррупции любая граница может быть дырявой. А это значит, что репрессивные меры против нелегальных мигрантов при наличии коррупции будут напоминать имитацию бурной деятельности. Более того, появление новых запретительных мер лишь увеличит объем взяток для нелегального пребывания на нашей территории. В такой ситуации ни один механизм борьбы с нелегалами у нас, к сожалению, работать не будет.

Не меньше проблем вызывает и внутренняя миграция в города, порождающая новые зоны социального напряжения. А в это время наше правительство принимает какие-то квоты для мигрантов, которые никто не соблюдает.

 Диапазон
По материалам: КАЗТАГ