На фото: Июнь 2015 года. Областная больница. Идет операция по пересадке донорской почки больному. В области 248 человек страдают почечной недостаточностью, еще у 153 цирроз печени. Печень, объясняют врачи, можно разделить на двоих, со временем она восстановится. Делят орган по специальной формуле, расчеты делают за границей. Когда обучат наших специалистов, они смогут делать это сами. || Фото из архива «Д»

В области 7 больным пересадили донорскую почку. Ещё 168 ждут почку, 59 больным нужна печень, 6 – сердце. Двое из пациентов дети, одному всего 2 года. Как решить проблему? Со следующего года у нас хотят пересаживать трупные органы.

Делим печень на двоих

Первую операцию по пересадке печени в областной больнице собираются провести уже в декабре.

– Трансплантацию будем проводить вместе с сотрудниками научного центра из Южной Кореи, профессором Кванг-Вонг Ли. Он делает до 500 операций в год и занимается этим более 10 лет. Сейчас в Сеуле обучаются два наших хирурга, анестезиолог, врач КТ-диагностики, врач-патоморфолог и операционная медсестра, – рассказывает главный хирург области Ерлан Султангереев. – В ближайшее время мы хотим провести 2 пересадки печени. Это более сложные операции, чем трансплантация почек. Здесь важна еще и тканевая совместимость. Доноры-родственники. Сейчас их обследуют. В 2016 году хотим заключить меморандум с госпиталем Сеулского университета, чтобы корейские специалисты обучали наших врачей здесь.

– Почки – парный орган, донор может отдать одну. А как быть с печенью?

– Есть специальные формулы, по которым рассчитывается объем печени, которого достаточно для донора и необходимо реципиенту. Расчет пока делают за рубежом. После операции орган восстанавливается за несколько месяцев на 70-80%. Такие операции активно проводятся в Астане. Для пересадки используют органы родственных и трупных доноров. В Актобе пока провели только 7 пересадок почек. Проблема с донорами. Не все готовы отдать свой орган. Бывает 60-летние люди хотят отдать свою почку детям, но при обследовании выясняется, что функция органа у них уже нарушена. Часто у пожилых есть свои заболевания, которые после операции могут осложниться, поэтому донорами их не берут. Со следующего года мы хотим развивать в Актобе трупное донорство. У нас уже было 4 случая мультиорганного забора. Почки, печень, сердце погибших людей отправили в Астану и Алматы. Распределением донорских органов занимается республиканский координационный центр по трансплантации, руководит которым Доскалиев. За донорскими органами высылают самолет. К примеру, сердце живет всего 4 часа. Поэтому, когда у нас начинается забор органа, в Астане уже приступают к операции больному, которому его собираются пересаживать. В листе ожидания есть все данные пациентов, они разделены по группам крови, по ним выбирают, кому трупный орган подходит. Актюбинцы стали с пониманием относиться к такому донорству. Забор у нас делают только в БСМП и только после того, как на это дадут разрешение родственники. Трупное донорство предлагается, если у больного наступила смерть мозга, остальные органы работают за счет аппарата. Все доноры, что у нас были, молодые люди. Они попали в ДТП, погибли, но спасли жизни 16 больным. Сейчас донорских почек ждут 168 актюбинцев. Одному нужно легкое, но его у нас пока не пересаживают, к этому готовится доктор Пя из кардиоцентра в Астане. У людей, ожидающих донорскую печень, в основном цирроз. Пока их поддерживают медикаментами.

«Вашего сына не спасли, но он может спасти других»

Сложную работу – вести переговоры с родными погибших о трупном донорстве – берет на себя региональный трансплант-координатор РКЦ трансплантологии Валентина Арыстанова [на фото].

– Обычно человек уходит под утро или ночью, – говорит она. – Если наступила смерть мозга, врачи сообщают мне, я еду говорить с родными. Это непросто. Первому парню было лет за 30, он попал в аварию, получил множественные травмы. Отца у него не было, только мама. У нее шок, слезы… Я ее успокоила, выразила соболезнование, стала расспрашивать, знает ли она о трансплантологии. Выяснилось, что слышала. Поговорили, женщина посоветовалась с родными и дала согласие. Первый донор отдал 2 почки, сердце и печень. Второй была женщина. У нее сделали забор 2 почек и печени, у третьего – 2 почек, сердца не успели. В последнем случае удалось сделать забор 4 органов и роговицы, ее пересаживают тоже. Почки живут до 72 часов, печень – 42, сердце – меньше всего. Если дают разрешение, я сообщаю в Астану, за органами прилетает санавиация, «Скорую» с донорскими органами сопровождает ГАИ, возят их в контейнерах со спецрастворами, чтобы они сохранили свою жизнеспособность.

Юридически у нас в стране презумпция согласия на трупное донорство. Это значит: если у человека произошла смерть мозга, по закону мы можем изъять органы, не спрашивая разрешения у родных, но учитывая наш менталитет, чтобы не возникало конфликтов, мы берем разрешение.

В Латвии трансплантологией занимаются уже 10 лет. У них тоже презумпция согласия, но 30% органов там забирают без согласия, ежегодно спасают несколько десятков больных. У нас сейчас готовится проект, согласно которому человек при жизни выражает свое волеизъявление: согласен ли он отдать свои органы после смерти для пересадки. Возможно, это будет отражаться в карточках в ЦОНах. Но это вовсе не значит, что людей в реанимациях перестанут спасать, чтобы сделать забор органов. Каждый врач борется до последнего, чтобы спасти человеку жизнь.

Гани Куттымуратов,

завотделением трансплантологии АО «Национальный научный центр онкологии и трансплантологии»:

– 45% больных из листа ожидания умирают в Казахстане, не дождавшись донорского органа. Раньше умирали 80%. В Америке этот показатель составляет всего 7%. Трупное донорство могло бы решить проблему трансплантологии: медикаментозная поддержка людей, нуждающихся в трансплантации, – не выход. С циррозом печени человек может «сгореть» даже за месяц, а его можно спасти. Гемодиализ тоже дает свои осложнения.

Ерлан Султангереев,

главный хирург области:

Иногда больные говорят: «Мы нашли донора по объявлению, заплатим деньги, сделайте пересадку». Но продажа органа – уголовно наказуемое деяние. Потом донор и реципиент должны идеально подходить друг другу. На поводу людей, дающих такие объявления, идти нельзя. Это могут быть мошенники.

На фото:Нагашыбай Шамгонов: «Через день по 4 часа я лежал под аппаратом, который работал вместо моих почек. Это тяжелая процедура. После операции я живу как все». || Фото Владимира ЗОБЕНКО

Я живу с почкой сестры

– 29 ноября 2014 года мне пересадили почку сестры, – рассказывает Нагашыбай Шамгонов. – Сейчас чувствую себя нормально, собираюсь выйти на работу. Раньше я был машинистом в депо. Пойду туда же, но на легкий труд. До трансплантации я болел год. С приступом на «Скорой» меня отвезли в больницу. Я не мог дышать, была высокая температура, болело сердце. Оказалось, воспалились почки. Через дней 10 они отказали совсем, меня перевели на гемодиализ. Полгода через день по 4 часа я лежал под аппаратом, который очищал мне кровь вместо собственных почек. Из-за этого поднималось давление, я не спал, мне дали инвалидность. Врач предложил сделать пересадку, но один брат перенес Боткина, у второго оказалась другая группа крови, для донорства подходила только сестра. Она согласилась отдать мне свою почку. Конечно, я переживал. Молился перед операцией. Почка прижилась, и я вернулся к обычной жизни. После операции похудел на 11 килограммов: это ж не аппендикс вырезать. Сейчас прежний вес вернулся, у сестры тоже все хорошо. В исламе говорят: если спас одного человека, тебя ждет благо за спасение всего мира. Убьешь одного человека – грех ляжет за убийство всего мира. Я в это верю. Слышал от врачей, что в Актобе хотят внедрить трупное донорство. Отношусь к этому нормально. Если живые люди отдают свои органы, чтобы спасти кому-то жизнь, почему их не взять у ушедшего?